Маздак - Страница 6

С самого начала внимание сенатора привлек большой иудей с властным лицом, которого называли мар Зутра. Все склонились к тому, что сырец следует сразу отправить в Византию. Ромейские мастера лучше знают вкусы своих патрицианок. А отходы они так раскрашивают, что готские королевы визжат от радости. К тому же персидские шахрадары платят столько, сколько сами пожелают...

Мар Зутра внимательно выслушал всех. Нет, сказал он, мы не можем все переправить ромеям. Царь царей охраняет нашу торговлю и мастерские, которые дают ему доход. Но разве один он над нами? Если мы перестанем отделять из своих товаров знатным людям государства Эраншахр, то усилится их ропот против нас.

И гонения снова пойдут на христиан и иудеев, как при великом Шапуре или еще недавно -- при Бахраме Пятом и вазирге его Михр-Нарсе. Сможет ли сейчас молодой царь защитить нас? Жены и дети наши здесь, прах наших отцов в этой земле. И разве не лишим мы еды своих единоверцев, которые ткут парчу в Ктесифоне и Бет-Ла-пате?.. Вот если бы уважаемый сотоварищ Леонид Апион из Рума организовал в императорской Антиохии или Киликии выкормку этих шелкородящих червей, компания на одних пограничных сборах выиграла бы вчетверо. Другой наш уважаемый сотоварищ Авель бар-Хена-нишо привез вчера из своего долгого пути саженцы тутовника с гигантскими листьями, который растет на островах за Китаем, в стране Восходящего Солнца. Тепло и влага на тех островах чередуются так же, как в Сирии...

Сенатор сам не заметил, как пересел к столу и начал ощупывать плотные коконы, похожие на птичьи яйца. Лишь пальцами можно было ощутить невидимые волоски, которые тянулись из них. Когда-то из-за этих червей великий вазирг Михр-Нарсе закрыл границу для христианских богомольцев. Будто бы они в посохах пронесли коконы для расплода в империи, и казна царя царей лишилась трети серебра за провоз шелка из Китая.

Нет, не в том дело. Граница Эрана с империей тянется от одного конца света до другого, так что посохи для тайного проноса были ни к чему. Просто надо было персу отвадить своих христиан от Византии...

-- А сколько времени нужно, чтобы выросли саженцы? -- спросил неожиданно для себя сенатор.

Мар Зутра так, словно ждал этого вопроса, объяснил, что на третий год уже можно использовать крайние листья. От нормальных подстриганий тутовник лучше растет. А белые коконы идут в один вес с червонным эфиопским золотом.

-- Торговля -- не просто барыш, -- добавил он вдруг по-гречески с чуть слышной арамейской певучестью.-- Напрасно стараетесь забыть вы своего Одиссея...

При этом иудей покосил^я на партийную повязку сенатора. Уезжая, Агафий Кратисфен протянул ему руку. Сегодня он все делал помимо своей воли...

Обратно поехали через базар, и сопровождал их Авель бар-Хенанишо, сириец из каравана. Возле несто-рианской церкви сенатор спросил, почему она без приличествующих украшений.

-- Для нас Христос был страдающим человеком, а не богом, -- тихо и убежденно ответил Авель бар-Хенанишо. -- Наша церковь гонимая. По заветам Учителя противостоит она скверне мира. А есть ли скверна хуже власти? Кнут в руки взяли вы в Риме и Константинополе, забыв, что подлинная сила -- в сострадании. Логика кнута самым коротким путем приведет вас к дьяволу.

-- Но интересы пропаганды учения среди язычников требуют золотить купола божьих храмов, -- заметил сенатор.

-- В пещерах одержало победу слово божье,-- возразил сириец. -- Идолы нуждаются в позолоте, не бог.

Авель бар-Хенанишо свернул в ковровые ряды базара по своим делам. Сенатор почему-то поехал к языческому храму. Но пророка с удивительными речами там не было. Люди на площади лежали тихо. Куб храма был слеп и холоден...

Уже подъезжая к наружным воротам дасткарта Спен-диатов, они увидели толпу. Рабы волокли кого-то, пиная ногами и встряхивая. Это был голый цыганенок, что дразнил стражников возле Ктесифона. Он так, видно, и не попал в город. Седая растрепанная женщина с плачем тащила за крыло придушенную курицу, которую хотел он украсть. Дети забегали с боков и бросали в цыганенка камни.

На вытоптанной площадке перед домом старшины поселка стоял раб с топором. Принесли горшок с земляным маслом, которое останавливает кровь. Цыганенка прижали коленом к земле, а правую руку растянули на пне карагача. Раб примерился взглядом, приподнял топор. Гибкая плеть перехлестнула вдруг ему руку, рванула кверху. Топор врезался в песок...

Всадник с полузакрытым лицом сделал знак отпустить вора. Он выехал, видимо, из ворот дасткарта. Сзади на дороге ждал его другой всадник, тоже без отметок на одежде.

Надсмотрщик с плоским неприятным лицом, который держал коленом цыганенка, стал кричать, что они по закону наказывают вора. Всякий порядок нарушится, если спускать с рук. Они -- люди Спендиатов и сердце вырвут тому, кто станет мешаться в их дела. Трое здоровенных рабов подступили сзади. Всадник молча поднял коня на дыбы и протянул плетью через все лицо кричавшего. Тот сразу успокоился и стал отступать спиной к калитке. Цыганенка и след простыл...

Поворачивая коня к дороге, всадник бросил быстрый взгляд на ромеев. Башлык сдвинулся в сторону, и сенатор увидел красивое твердое лицо со светлым пушком вокруг рта. Агафий Кратисфен вздрогнул, потер себе глаза, но всадник уже поскакал...

Перед самыми воротами их шепотом окликнули. Сенатор обернулся и под стеной в колючих кустах разглядел цыганенка. Тот весело скалился, стирая листьями мяты кровь с лица и трогая надорванное ухо.

-- Богатый дядя, дай что-нибудь... Дай, а то они мою курицу отняли!..

Леонид Апион бросил несколько монет. Цыганенок поймал их все сразу и тут же исчез...